Автобиография — чрезвычайно непростой жанр. За кажущейся простотой формы скрываются многие подводные камни, пройти меж которых — искусство, пожалуй, утраченное вместе с эпохой дневниковых записей.  Действительно, перечисление фактов собственной жизни отнюдь не сделает написанный текст автобиографией в смысле жанра, как не будет художественным текстом протокол судебного заседания, медицинская карта или нечто подобное. Более того, взглянуть под таким углом на собственную жизнь — затея, в некотором роде, требующая мужества. Взглянуть на свою жизнь как на посторонний предмет, означает увидеть ее несовершенство.

Пристально вглядевшись в несовершенство жизни, замечаешь, как как струится время. Время жизни запечатлено в фигурах. Созерцание фигуры времени — то, что составляет подлинность содержания художественного произведения.

Я смотрю как разворачивается пружина. Раньше я этого не видел или не понимал, или не хотел понимать. Вдруг я обнаружил себя в капсуле времени — это мне отпущено. Пока спит сын, я пишу — «это мне отпущено». Когда-то я сам также спал, пока мой отец что-то делал в соседней комнате. Может быть он тоже что-то писал. Я почти вижу, как он склонился над деревянным столом, с потрескавшимся лаком на столешнице, и при зажжённой лампе он пишет в зеленую тетрадь: «На старом речном порту, где ржавели на боку огромные   ’’омики’’ и ’’метеоры’’, покачивались со скрипом толстые якорные цепи, не было ничего похожего. Только ларьки на конечной остановке троллейбуса, пустые бутылки, кассы и сильная, бурая Волга, уходящая далеко в горизонт. В конце причала виднелись неподвижные грузовые краны, и быстрые стрижи стаями наворачивали вокруг них круги».
Я чувствую запах лакированной столешницы. Я вижу, как ложится на потолок и стену квадрат света — он слегка подрагивает, когда мимо дома проезжает трамвай. И летят, летят сквозь квадрат света, закручиваясь в вихре, летят звездами, солдатами, океанами, — малые пылинки.
Я часто вспоминаю об этом, но теперь вижу только пыль, кружащуюся в столбе света. Что-то важное утрачено. Под тяжестью совершаемого выбора я чувствую, как уплотняется тело. Когда оно уплотнится окончательно, превратившись в камень, мое время закончится. Останутся только фигуры, статуи, - совершенного мной или совершившегося надо мной. Фигура времени — это алхимия, превращение жизни в нечто противоположное.  Выпускание того, что отпущено. Утрата отпущенного. Утрата отпущенного — это, одновременно, и его приобретение. Приобрести то, что является отпущенным тебе, означает дать ему свершиться через его утрату.
Есть уникальная форма, подходящая для описания того или иного/конкретного феномена. Такой уникальной формой может быть архитектура, живопись, музыка или литература. Есть, также, знак эпохи, когда та или иная форма может быть использована органично. Хотя, в конечном счете, содержанием всегда будут фигуры времени, от эпохи к эпохе для этого используют разные формы, которые всегда, по своей сути — произведения искусства. Запечатление фигуры времени — единственная сверхзадача, которая только и может быть поставлена перед человеком.  Известно, что человек — это не факт, а только возможность. Запечатление фигуры времени — отпущенное для человека.
Итак, меня приковали фигуры времени. Меня занимает их природа. Когда я говорю, что меня занимает их природа — это не означает, что я испытываю субъективное, психическое переживание по этому поводу. Я слишком хорошо понимаю, что нет ничего более ненадежного и сомнительного, чем предположения о собственных предпочтениях. Чаще всего, именно такие предположения оказываются неверными и даже фатальными. Фатально думать: «мне нравится это или то, пойду-ка туда». Однако, стоит следовать за подводным течением. Стоит искать такие места, где ты оказываешься ближе или дальше от подводных течений. Подводное течение можно также назвать действием некоторого закона, под который ты попадаешь сознательно или неосознанно. Такой закон может определить генеральное течение всей жизни человека, или продолжительный отрезок жизни.
Запечатлённая фигура времени тяготеет к форме кинематографа. Они близки по духу. Подобно тому, как фигура времени содержит в себе череду событий жизни — киноплёнка содержит в себе череду сменяющихся кадров. И подобно тому, как череда событий становится фигурой времени, только являясь чем-то большим чем ряд случившихся фактов — кино это нечто большее, чем буквальная представленность/явленность этих фактов внешнему взгляду наблюдателя. Таким образом, кино — это проявление сути представленных вещей и процессов.

Я помню о несущихся чрез столб света пылинках.  Я помню об утрате времени. И я знаю, что я попал под действие закона, так что я должен созерцать фигуры времени. Конечно, это не гарантирует успеха, и не заменяет таланта. Однако, я понимаю также, что созерцающий фигуры времени неизбежно приходит к тому, что стоит пытаться найти для них подходящее выражение, пока созерцающий эти фигуры выпускает то, что ему отпущено.